eriol_mithlas | (no subject)

Мне в целом не свойственно у кого-то что-то копировать, но тут меня вштырило на редкость - и даже под кат прятать не буду, ругайтесь не ругайтесь.

UPD. Ладно, усовестился. Под кат.

От

silvertvar через

illet
Засыпал под песни Виктора Хары.
Это, если кто не знает, такой чувак, которого
в 73-м году
(19-, прошу заметить, -73-м!),
когда к власти пришла очередная фашня - с Пиночетом во главе,
в Чили дело было, - расстреляли на стадионе,
куда согнали всех неугодных. Расстреляли за песни,
за народные песни, вообще за всё народное: за народную партию,
за коммунизм, за борьбу за судьбы народа
и всё такое прочее. А перед этим
несколько дней избивали, конечно, ломали ему руки.
Это такая привычная, привычная уже, родная мифологема:
знакомая. До дрожи в паху знакомая,
до ознобного просыпания ночью, до - от друзей, - «береги руки».
Да мне-то что их беречь, я - не коммунист…
И вот Виктор Хара мёртвый. Совсем мёртвый, давно уже.
А песни-то - живые.

Нет, вы не поняли: не «Ленин жил…» и так далее.
Просто - сейчас живые. Вообще живые!
Вот здесь и сейчас, пахнут мелкими сухими цветочками, просятся на руки,
как большие котята.
Я об этом, собственно, и хотел рассказать.

Что, когда слышишь, как-то пофиг, что он умер.
Даже пофиг, как именно. То есть вообще не веришь. Поскольку
они свежие как табак или надрез на лимонной корке,
за кожу мелкой схватывают, шёлково-молочной пылью
на в сумерках дороге, и Андами,
сонно прогнувшимися под копытами местной лохматой лошадки.
Так пьют обжигающий напиток,
и обнимают почти голую девушку,
и никуда - вообще никуда! - не торопятся,
даже жить. Потому что живее некуда уже, и всё
хорошо в этом мире - даже печаль зарастает миндалём. И вьётся,
как тяжёлый от дождя вьюнок, по чутким пальцам - туманный большой септаккорд,
подребезгиванье старой гитарной струны.
В общем, песни - ан-ти-то-та-ли-тар-ны-е - ну совершенно!
Понятно, за что расстреляли.
Одну такую послушаешь и в жизнь не захочешь шагать строем
чугунных ног
многоголового дракона.

Но главное - это, конечно, голос. Такие, знаете, южные тенора -
энциклопедия беззаботности, чудесный лес
с затерянной тропинкой, разбитые часы,
потерянное время. И тёплый,
и мир уносит на подносе - прямо как мате.
И можно пить: такая шелковистая вода,
доверчивая жажда родников
из полынного вечера.

Да, сказал один мой друг, послушав, я так и думал:
кого угодно так убивать не будут -
так убивают только что-то
по-настоящему красивое.

И вот под них я засыпал.
Вообще-то спать не собирался, конечно: просто поставил
слушать… а сам заснул, почти.
Просто устал, или чего.
И стало мне так странно и так дзенно: как
когда апрель наконец настаёт, или видишь, скажем
в фильме про животных неподвижно лежащего
убитого зверя.
Так светло и с привкусом чая с обрезками травинок.
Так хорошо.

И так неумирабельно. И я подумал:
вот. Просто надо построить свой мелкий
локальный рай, большой вглубь, как все истинные миры,
марсианских яблонь насадить, лютиков и черёмухи
и горы сделать, и море.
И поселить там всех тех, кто ничуть даже не умер.
Я ещё не знаю точно всех,
кого бы мне хотелось там видеть - так,
чтобы уже не сомневаться, чтоб наверняка, но некоторых -
знаю точно. Там будет обязательно
в хорошую, летучую погоду пилотировать
свой самолёт Сент-Экз - над всеми
садами со сливами под дождём, над полями люцерны. Там будет,
думаю, бродить в холмах эльфийский лорд Финрод,
смешной, растрёпанный, с арфой под мышкой. И будет, на нагретом
камне сидя где-нибудь в предгорьях
среди сухой травы и неба, слегка
подёрнутого вечером, наигрывать на пропылённой гитаре
Виктор Хара
и солнечно зубами улыбаться.

Поскольку они ведь все нифига не умерли,
не умерли!
А просто прикидываются
для смеху.